Ицхок Лейбуш Перец, “Бриллиант”

Говорил он на каком-то ином наречии, и никто его не понимал и не хотел понимать.

Однажды колонист нашел бриллиант.

Толком он в нем ничего не понимал, но и молодым петушком не был и на пшеничное зерно, конечно, не променял бы его.

«Горит и сверкает, должно быть, маленькое солнце, – подумал он. – Наверное, стоит уйму денег».

Но из-за такого камня среди чужаков можно и жизни лишиться!

Узнают – в первую же ночь выставят окна и заберут сокровище вместе с душой.

Надо камень спрятать!

Даже жене он ничего не сказал о бриллианте. Он любит ее, но все ж она баба – волос долог, ум короток, – не удержится, сболтнет.

Вернулся он к себе и закопал камень в огороде перед домом.

Для памяти положил на то место кремневик, тяжелый камень-кремневик, чтобы сразу найти свой клад. Когда придут лучшие времена без вражды и зависти между соседями, он достанет свое сокровище, и тогда сверкай оно и гори средь бела дня!

Как-то молодая жена приметила камень. Жалко ей местечко, на котором он улегся. Тут могли бы взойти луковка и огурчик. Жаль!

Сама убрать камень она не может – позвала мужа.

– Боже сохрани! – воскликнул он. – Не прикасайся к камню!

– Почему?

– Это счастливый камень. Он приносит нам благополучие и счастье.

– Да ведь это обыкновенный кремень!

– Ну и что же! Такая уж в нем сила.

Она сделала изумленные глаза – не поймет: серьезно он это или шутит. Заглянула в лицо – вполне серьезен, даже суров; ни смешинки в глазу.

Что ж, мужа она любит, считает умным, чистосердечным. Да и вообще она женщина! Женщине ведь всегда надо во что-нибудь верить: в целебную силу, в знак свыше. К тому ж, некогда долго раздумывать – надо посадить огород. Послушалась она мужа и занялась своим делом.

На следующий день муж обнаружил в огороде два камня.

– Что такое? – спросил он. – Откуда взялся второй камень?

Усмехнулась жена.

Молодухе как-то плохо спалось, луна восхитительно заглядывала сквозь щель в ставне… И так ей тяжело стало, взгрустнулось… Стало страшно…

Мужа она не хотела будить. Соскочила с кровати, тихонько выбралась за дверь и… добавила еще один камень.

Это ее успокоило.

– Вдвое, – усмехнулась она, – будет крепче.

Ну что тут поделаешь? Поди поругай женщину, когда она так мило, по-детски улыбается, кладет тебе на плечи белые маленькие руки и подносит к твоим губам алебастровый лобик!

Он с удовольствием поцеловал белый лоб, а в голубых глазах стал отыскивать ответ, почему она так беспокойно спит… И промолчал.

Поцелуй в лоб молодая посчитала вознаграждением за свою сердечность и добродетель. И после, когда ей хотелось снова получить поцелуй, она
подбавляла камень в огороде.

Если он ее не целовал, в глазах у нее появлялись слезы.

У молодых были дети – мальчик и девочка.

Девочка ничему не удивлялась, ни о чем не спрашивала, она делала все по-маминому.

Мать клала большие камни, дочка – маленькие. И количество камней росло вместе с дочкой.

Умный сын стал допытываться: что все это значит?

– Камни приносят счастье, – ответила мать, гордая своими познаниями.

– Почему? – спросил малыш. – И что это значит, счастье? Разве можно иметь больше, чем заработаешь или изготовишь?

Этого уж мать не знала.

– Спроси у отца, – ответила она ему.

– Станешь старше, поймешь и это, – пояснил сыну отец.

А когда мальчик вырос, отец раскрыл ему тайну бриллианта.

И так оно шло из поколения в поколение.

Один передавал другому свою тайну.

В каждом поколении один знал о бриллианте, остальные верили, что камень-кремневик приносит счастье; чем их больше, тем лучше. И они собирали камни.

Соседи с удивлением смотрели на происходившее.

Некоторые из них смеялись в кулак, другие, наоборот, с уважением относились к старым обычаям, которые родились раньше их.

Не один размышлял примерно так: наверное, обычаи эти еще с тех времен, когда ангелы взбирались по лестнице на небо, а люди глазели им вслед.

Некоторые соседи, желая выказать этой семье свое уважение, поднимали на дороге камень и бросали к ним в огород.

А в самой семье собирание камней превратилось в культ, в святой обычай, стало чем-то вроде служения Богу.

Юноши протестовали. Старики сердились и потрясали кулаками.

Юноши выступали с речами против камней. Старики заявляли:

– Как делали отцы, так и мы будем делать!

– Деды наши были умнее нас и бросали камни – значит, так оно и должно быть!

– Мир – не наша вотчина, чтобы мы его улучшали или переделывали. Хорошая лошадь идет в колее и ног не ломает…

И изрекали множество подобных же истин, на которых издавна стоит мир наш, человеческий мир.

И если юноша пробовал всему этому сопротивляться, старики грозили «разбить яйца, которые хотят быть умнее кур».

И уже многие-многие годы плача расстаются юноши со старым своим домом, со старой своей семьей и отправляются искать дела на стороне, есть хлеб из чужих печей, ночевать под чужими кровлями. Потому что оставаться дома им уже невмоготу.

Гора камней растет с каждым днем. Она рассыпается и подкатывается к дому.

Со временем святые камни засыпали даже окна и двери.

– Это не помеха! – говорили в доме.

Ставили лестницы и лазили через дымоход.

Не хватало воздуха. Не беда! Коли мало едят и мало живут – и воздуха нужно меньше!

А жить было нечем. Негде пахать, негде сеять – всюду камни, только камни.

– Дайте хоть сгрести их в кучу! – умоляли молодые. – Пускай растут в небо, меньше места на земле займут. Освободим кусок для дела, для пахоты, для сева!

– Вероотступники! – кричали старики. – Подойдете к камням только через наши трупы!

Реб Шлойме на мгновение умолк, взял щепотку табака.

Мы, которые давно забыли о бубликах и, затаив дыхание, ловили каждое его слово, глубоко вздохнули, и кто-то из нас спросил:

– А почему тот, кто знает о бриллианте, молчит и не мирит старых и молодых?
– Гм… – ответил со вздохом Шлойме. – В том-то и горе, что со временем окончательно забыли о бриллианте.
То ли кто-то умер внезапно и не оставил завещания, то ли кто-то собственному отцу не поверил и не пожелал обмануть собственного сына. Так или иначе – о бриллианте забыли. А старики и молодежь спорят и ссорятся из-за камней.

Шлойме замолчал. А мы спрашиваем себя: что это за бриллиант?

И хотим угадать:

– Еврейство?

– Десять заповедей?

– Заповедь: люби ближнего, как самого себя?

Но реб Шлойме молчит, таинственная усмешка блуждает на его губах.

– Шалунишки! – кричит он. – Марш домой! На дворе уже темнеет.